«Стирая пыль...». В. Иоппе: одна из первых книг по урбанизации Севера. Тоска по цветущим яблоням

Находки и подходы в северных исследованиях позднесоветского времени. Новое прочтение старых книг

Тоненькая, на 46 страниц, брошюрка общества «Знание», написанная в 1969 г. архитектором В.И. Иоппе, – по-видимому, одна из первых книг, посвящённых современной урбанизации Севера и Арктики (современным здесь можно считать период после открытия масштабных нефтяных и газовых месторождений Западной Сибири).

урбанизация.png

Жить на Севере – или «там, где природа встречает человека солнцем и зеленью»?

Валентин Исидорович – архитектор, его, одессита по рождению, жизнь не столь тесно связана с Севером[1], как у большинства здесь рассматриваемых авторов. Во многом текст реферативный, автор то и дело ссылается на «мнение архитекторов-проектировщиков Севера», а не на свои работы. Возможно, именно поэтому получился несколько нетипичный для северной литературы, неангажированный взгляд: не лучше ли, мол, жить на Юге? Но, будучи вынужденным профессионально заняться, тем не менее, северными городами, именно как архитектор и художник, автор сумел увидеть человеческое измерение северной жизни. И сегодня книга ценна не типовыми уже фразами («широко распространённые в средних широтах градостроительные тенденции требуют критической оценки и творческой проработки в условиях Севера» (14), сказано сухим языком автора издательства «Знание»). Ценно, как за этими фразами идёт фиксация тех тонкостей в ощущении жизни на севере, о которых пишут не так часто – например, специфической северной тоски по смене сезонов года. Этой тоски не понять москвичу – но сколько раз в интервью мне приходилось слышать, как Север проклинали именно за это «безсезонье»: увидеть бы, мол, как листочки на деревьях разворачиваются, как яблони цветут… На Севере ведь весна быстрая – два дня, и вместо сугробов уже трава зелёная, весну не замечаешь. И вот эта тоска по цветущим яблоням, как ни удивительно, передана в книге Иопе, и тем книга ценна сегодня, для очередных архитекторов, решающих головоломку под названием «арктическая урбанистика».

Если, конечно, вообще арктическая урбанистика имеет право на существование. Именно с сомнения, с вопроса начинается брошюра, и, надо сказать, за прошедшие более чем полвека не очень-то много появилось ответов. Итак, открываем:

«Строить или не строить крупные, современные города на Севере? Какую принять градостроительную идею: централизованную или децентрализованную систему расселения?» (6)

И дальше вечная (для Севера и Арктики) дилемма: крупные города – это удобнее и комфортнее. Но дорого. Альтернатива – вахта. Да, этот вопрос поднимался уже в 1960-е годы, и отнюдь не на «проклятом Западе», а на самом советском Севере.

Итак: «Централизованное расселение – это создание в осваиваемых районах крупных городов, форпостов освоения, опорной базы развития края. <…> Большие города (около 100 тыс. человек) подразумевают создание в них мощной строительной базы, отсюда возможность капитальной застройки и повышения уровня благоустройства. Это позволяет решить основную задачу: «В целях создания благоприятных условий для жизни и труда населения и формирования постоянных кадров в восточных и северных районах, обеспечить в них более высокие, чем в среднем по стране, темпы жилищно-коммунального и культурно-бытового строительства». (Из Директив XXIII съезда КПСС.) Разноотраслевая структура промышленности больших городов определяет их долголетие, решает разнообразные проблемы, вплоть до таких как трудоустройство женщин. Кроме того, большие города, как правило, имеют разнообразные устойчивые транспортные связи и между собой, и с городами центральных районов страны, застраиваются домами повышенной этажности, что резко сокращает размеры осваиваемой территории. Несомненно и то, что более полно удовлетворяются социальные и культурные потребности населения, значительно повышаются санитарно-гигиенические условия проживания». (6—7).

Аргументов в пользу вахтового (или, как тогда чаще выражались – экспедиционного[2]) метода на первых страницах брошюры приведено столь много и разнообразных, что возникает недоумение: о чём же тогда пойдёт речь в оставшейся части?

«Децентрализованная система расселения – это экспедиционный метод освоения природных богатств. Сторонники её – представители большинства технологических институтов, проектирующих для Севера. Их мнение – не строить на Севере, а взять нефть, газ, уголь, алмазы с минимальными трудозатратами. Эта система расселения подразумевает создание минимально необходимого жилого фонда из улучшенных домов гостиничного типа с достаточным уровнем комфорта проживания и максимальное развитие транспортной сети. Упор при этом делается только на высококвалифицированные рабочие кадры, на физически здоровых людей. Обслуживание децентрализованных населённых мест минимально, «рабочая вахта» продолжается одну-две недели, людей доставляют на работу, а по окончании её они отдыхают в городах средней полосы, где живут их семьи. К такому решению склоняются экономисты, социологи, врачи и педагоги. Слишком дорого обходятся на Севере каждые рабочие руки, ещё дороже – акклиматизация человека и создание для него нормальных условий жизни. Система вахт, т.е. экспедиционное освоение Севера, по мнению авторов этой теории, наиболее экономична <…> Аргументы сторонников экспедиционного метода – высокая стоимость строительства и эксплуатации, благоустройства и обслуживания северных городов, очень высокая стоимость рабочей силы и почти полное отсутствие последней на местах освоения, суровые климатические условия, вредные для человеческого организма. Кстати, скептическое отношение к специальной тренировке людей для работы на Севере – одна из причин текучести кадров» (7- 8).

Насчет мнения врачей у меня возникают некоторые сомнения: широко известно, что дальняя вахта неблагоприятна для здоровья (в отличие от ближней, внутрирегиональной вахты). Хотя, если каким-то образом сравнивать нагрузку вахтующих работников с общей нагрузкой, скажем так, «популяции» проживающих в северном городе, совокупно с грудными детьми… тут, наверное, нет однозначного ответа.

Итак, ставится дилемма: крупные города или дальняя вахта. Именно так ставится альтернатива – и, что интересно, вообще не рассматривается система мелких посёлков при месторождениях, которая, де-факто, к тому времени сложилась во многих районах Севера. Посёлки с «домами гостиничного типа», о которых идёт речь в тексте, – это не те посёлки с деревянными двухэтажками, которые покрывали в то время Север, это, как понятно по контексту, прообразы «вахтовых жилых комплексов», какими мы их знаем сегодня

С сегодняшних позиций странновато читать, как вахтовому методу даются обоснования чуть ли не на экзистенциальном уровне, а также на позициях марксизма (а как иначе в 1969 г.?) – но именно в эту сторону официально и неофициально идёт развитие системы обслуживания северных месторождений. Даже внутрирегиональная вахта подспудно «съезжает» в сторону описываемой ситуации: зачастую даже нелегально люди в межвахтовый период уезжают на Юг, где природа встречает человека солнцем и зеленью:

«Человечество уже сейчас задумывается о размещении всего населения планеты в районах наиболее благоприятных климатических поясов. Правда, сегодня эти проекты выглядят утопически. Но в нашей социалистической стране они вполне реальны. Если есть возможность выбора, то не лучше ли развивать и совершенствовать транспорт и строить города там, где природа встречает человека солнцем и зеленью, способствует бурному расцвету жизни во всем многообразии ее проявления? Зачем создавать искусственно то, чего не существует в природе? И разве размеры нашей страны говорят о необходимости ее равномерного расселения? К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что в коммунистическом обществе люди «регулируют… свой обмен веществ с природой, ставят его под свой общий контроль… совершают его с наименьшей затратой сил и при условиях, наиболее достойных человеческой природы и адекватных ей». (8).

Так почему, спрашивается, на этом не поставлена точка, и продолжается книга о северных городах? Как ни удивительно – препятствием развитию вахтового метода на Севере полвека назад виделись технические трудности организации дальней вахты (сегодня это называется межрегиональная вахта). Предлагаемый вариант – по сути, сегодняшняя внутрирегиональная вахта – рассматривается неожиданно как промежуточный, переходный к «чаемой» вахте дальней, межрегиональной:

«Однако как ни заманчивы на первый взгляд перспективы децентрализованной системы расселения, нужно признать, что это далёкое будущее. К тому же современное развитие транспорта делает наиболее вероятной организацию работы на промыслах, карьерах, лесосеках, в отдалённых районах добычи, строительства и геологоразведки по принципу вахт именно при централизованной системе расселения, которая не только не отрицает такой организации труда, но в основном базируется на ее развитии. Централизованная система расселения опирается на реальное состояние транспорта и увеличение зон трудового тяготения, она открывает возможности перехода к комплексному промышленному освоению районов Крайнего Севера» (8).

Увидеть смену времен года

То обстоятельство, что «только повышение заработной платы без создания комфортных условий жизни не в состоянии в настоящее время создать постоянные кадры на Севере» (15) стало очевидно уже в 1960-е годы, когда, замечу, была введена беспрецедентная система северных надбавок. Север «промывал» через себя тысячи людей ежегодно: огромные приток только немного компенсировал огромный же отток – об этом нередко забывают, кивая на то, что, мол, СССР «заселял» Север, и, тем не менее, было именно так: «в город Сургут ежегодно прибывает в среднем 95%, а выбывает оттуда 56% от существующего населения города» (15—16). Вдумаемся: более половины населения города отчаливало из него ежегодно – вот он, процесс заселения советского Севера в реальности. И как и теперь, в попытках «закрепить кадры» поднимали вопрос о качестве жизни – правда, вместо благоустройства городской среды говорили больше об «опережающем создании развитой сферы обслуживания». И ещё мощнее, рефреном, шла формула: «уровень жизни на Севере должен быть выше, чем в других районах страны» (16) – об этом говорили и в контексте доступности бытовых услуг, спортивных сооружений и т.д. В своё время бассейн в Норильске действительно появился раньше, чем в краевом центре, Красноярске. И сегодня доступность тех же фитнесс-клубов нередко называют в качестве преимуществ решения «остаться на Севере». Правда, это относится только к нефтегазовому Северу и Норильску, но принцип важен. Почему?

«Связь архитектурно-пространственной композиции с окружающей природой (ландшафт, рельеф местности), логически вытекающая в средней полосе из условий природы, столь расположенной к человеку, отступает на второй план, на первый план выдвигается задача защиты человека от сурового климата» (14) – это был бы довольно очевидный вывод, если бы он не был дополнен тезисами не только и не столько о суровости природы, сколько о её нехватке. Нехватки возможности посидеть под деревом, полюбоваться листвой, осуществить «общение с природной» в комфортных условиях. По сути, проблема природы на Севере – это не только её суровость, но и ДЕПРИВАЦИЯ общения с природой: суровость-то победили толстыми стенами и жарким отоплением, но при этом саму возможность общения – утратили. Именно нехватку природы, не столько суровость, сколько бедность впечатлениями – важно учитывать, задумываясь о комфортной среде.

«Многие районы Крайнего Севера – это безлесная тундра с однообразным плоским рельефом, создающая ощущение оторванности и уныния, ещё более усиливающегося в длинные полярные ночи. По мнению архитекторов-проектировщиков Севера, природное окружение Заполярья продолжительное время в году является отрицательным эмоциональным фоном» (14).

«Человек за Полярным кругом зачастую оказывается практически отрезанным от общения с природой. Следует помнить, что основной процент населения приезжает на Север из средней полосы страны, из зоны значительно более мягкой природы» (17).

Выход виделся в создании внутри помещений масштабных зимних садов. Но проблема ещё тоньше, и очень хорошо подметил автор книги: дело не в самих по себе зимних садах, но в создании разнообразия впечатлений. Здесь должно быть три ключевых элемента, и из них самый неожиданный (и самый, полагаю, желанный на Севере) – сезонность.

«Значительное место отводится зимнему саду – оранжерее. В основном в интерьере используются вечнозеленые растения тропиков и субтропиков. Растения умеренного климата живут ритмичными циклами, соответствующими смене времен года. Включение таких растений в интерьер дало бы и необходимую смену впечатлений. Цветущие яблони или вишни, белые березы и золотистые клены в зимнем саду максимально приблизили бы человека к привычным картинами природы средней полосы». (17)

Конечно, возникает масса вопросов, и среди них, помимо очевидных финансовых и технических: а нужна ли смена времен года второму поколению северян? Так ведь основное население северных городов и сегодня – это первое поколение северян. Им – нужна. Очень.

Среди других сугубо архитектурных рекомендаций – всё, что могло бы дать разнообразие визуальных впечатлений, – того, чего не хватает в краю «белого безмолвия».

«Благоустройство, состав помещений, качество отделки и оборудования общественных зданий у нас в стране не зависят от общественного положения людей и одинаково опираются на принципы равенства всех членов социалистического общества. Но когда речь идёт о строительстве в труднодоступных районах Крайнего Севера, необходимо создание повышенного уровня комфорта и обслуживания человека, чтобы через архитектурную среду восполнить недостаток природного фактора.

<…>

Последние годы в градостроительной практике всё явственнее наблюдается тенденция сближения внутренней архитектурной среды с окружающей природой, стремление к органическому слиянию архитектурно-пространственных композиций интерьеров зданий с ландшафтом, рельефом, к использованию особенностей местности (включение элементов ландшафта в композицию.

Озеленение жилых районов на Севере сталкивается с большими трудностями ввиду высокой стоимости, сложности осуществления и эксплуатации и сравнительно низкой эффективности. Отсюда понятно бережливое отношение проектировщиков к уже существующим участкам зелени, которые тщательно сохраняются и оберегаются при строительстве» (16).

У подъезда дома в Ноябрьске, ЯНАО (2014).

«Интересен опыт использования естественного рельефа для создания площадок отдыха на открытом воздухе. Эти площадки при отсутствии нужного рельефа легко создаются искусственно при проведении общих земляных работ. Они приподняты над уровнем земли, что значительно упрощает их эксплуатацию в зимнее время, так как они легче расчищаются и меньше заносятся снегом» (16).

В итоге, идеалом становится мысль о создании сложной, насыщенной, богатой природной среды внутри жилых зданий. Очень хорошая и очень дорогая идея, почти нигде полностью не реализованная. В периоды работы в командах проектирования всякого рода стратегий развития арктических городов, многократно приходилось слышать, что одна из самых заветных мечт северян в части городской среды – аквапарк. И снова москвичам едва ли можно понять, почему вдруг именно аквапарк возводится чуть ли не в наивысшую ценность. Нужно понять контекст: вот той самой сенсорной депривации северянина, лишённого возможности ощущать нежный тёплый ветерок на щеках (есть вариант ощущать ветер, от которого хочется закрыть – и закрывают – щёки шарфом; альтернатива – сухой, как Сахара, воздух перетопленной комнаты), посидеть на лавочке (а не только на диване), провести рукой по щекочущей верхушкам травы (а не только по холодному пластику отделки внутренних помещений). Комфортные телесные ощущения – вот о чём тоска северянина в сфере «благоустройства городской среды».

Примерно об этом рае, и даже более насыщенном, не сводимом к типовой модели аквапарка, мечтали и в 1960-е:

«Создание искусственного макрорельефа, разнообразие малых архитектурных форм значительно обогащают пространство зимнего сада. Блокирование зданий обслуживания даёт возможность расширить площадь зимнего сада, проложить аллеи, прогулочные дорожки, уютные уголки тихого отдыха, построить бассейны, фонтаны, дифференцировать пространство и создать разные картины природы. … Зимний сад становится композиционным центром, обязательным элементом всех проектных предложений зданий для Севера» (17).

«Дома должны быть как цветы…»

Именно технологичный «город-сад», искусно смоделированная искусственная природная среда под куполом – в ядре всех проектов, которые рассматриваются в брошюре, и собственно в ядре вообще архитектуры для Севера, как она развивалась в 1960-е, когда мысль, что «и на Марсе будут яблони цвести» казалась вполне реальной, только чуть отложенной. Что характерно: примерно в ногу шли отечественные, и зарубежные архитекторы. Перечислим эти проекты.

1. Экспериментальный детский сад, «разработанный проектировщиками Норильска»: «в конструкциях, выпускаемых местными заводами строительных деталей, групповые ячейки, комнаты игр и различные кабинеты располагаются по периметру здания, образуя замкнутый внутренний дворик под крышей со световыми проемами. Этот озеленённый дворик, в котором поддерживается определённая температура в течение всего года, имеет плескательный бассейн и служит прекрасным местом отдыха и прогулок детей. Особое внимание в проекте уделено системе ультрафиолетового облучения. Она построена по принципу ежедневного трехчасового облучения эритемными лампами и усиленного периодического облучения в весенний и осенний период года ртутно-кварцевыми лампами. Помимо общего, в лечебных целях проводится индивидуальное облучение менее здоровых детей кварцем в сочетании с максимальным использованием солнца в период эффективного солнечного спектра. Последнее происходит в крытых соляриях, расположенных на крышах зданий и на открытых площадках». (20)

проект 1.png

2. Предложения Сибирского зонального научно-исследовательского института экспериментального проектирования (СибЗНИИЭПа): санаторий на базе лечебных грязей Абалах и больничный городок для алмазного месторождения «Удачная» (так в источнике – видимо, речь о кимберлитовой трубке «Удачная»). «Характерным для обоих проектов является отказ архитекторов от традиционных форм отдельно стоящих зданий сложной конфигурации и переход к строгой центричной композиции, в основу которой положен зимний сад-оранжерея». (22).

проект 2.png

Проект городка Сваппавара в Лапландии шведского архитектора Ральфа Эрскина. «Половину населения поселка предполагается разместить в многоквартирных домах, другую половину – в индивидуальных. … Внутри застройки движение чётко разграничено. Обеспечены кратчайшие пешеходные связи с общественным центром без пересечения с автомобильными дорогами. Многоквартирные дома, расположенные по периметру поселка, создают ветрозащитный экран и, отражая солнечные лучи на одноэтажную застройку, находящуюся внутри, одновременно обеспечивают обильную тень от полуночного солнца». В. Иоппе приводит слова коллеги: «Сам Ральф Эрскин, высказывая свою концепцию градостроительства в условиях севера Швеции, пишет, что его увлекает идея ритма смены времён года: “Я стараюсь создавать жилые комплексы, обитатели которых смогут пользоваться благами всех четырёх сезонов … Это мир резких контрастов, где с момента окончания жестокой морозной зимы, тёмной и беспощадной, как взрыв, рождается весна, расцветающая живыми красками на несколько месяцев под полуночным солнцем, а затем … следует опять возврат к туманным, всё более и более коротким дням, к дождям и заморозкам, к снегу, льду и долгой зимней ночи”. Он даёт и яркую, образную характеристику жилища: “На Севере дома и улицы должны быть как цветы: раскрываться навстречу весенне-летнему солнцу и отворачиваться от холода и тени”». (24).

проект швеция.png

«Два непременных условия выдвигает Эрскин для успешного освоения Севера. Первое – создание мира техники, способного защитить человека и избавить его от тысячелетней зависимости от негостеприимного климата. Высокая плотность застройки – второе условие.

Он приводит небезынтересную аналогию северного города с южными городами, не в копировании приёмов строительства, а в изумительной продуманности и изобретательности человека, приспосабливающегося к климатическим условиям…

Он предлагает в проекте использовать непрерывные здания большой протяжённости с наружными переходами, надёжно защищёнными от ветра и обращёнными к солнцу, или с внутренними улицами, ограждёнными и отапливаемыми. В полах и потолках этих внутренних «бульваров» предусмотрена прокладка всех инженерных коммуникаций» (24).

Заметим, что сегодня идея воплотилась – в сильно упрощенном, конечно, виде – в конструкции вахтовых жилых комплексов.

Вахтовый жилой комплекс на месторождении Медвежье: тёплый переход между корпусами общежитий.

4. Дома-комплексы, спроектированные для Норильска (иллюстрации не приводятся). «Основной принцип – создание непрерывного фронта застройки, ветрового барьера. В этом проекте применено 16-этажное здание большой протяжённости («дом-бульвар»). Изогнутое в плане здание разделено улицей – главной пешеходной магистралью, на которой местными сужениями и расширениями пространства достигается смена впечатлений». (26)

5. Проект архитекторов А. и Е. Шипковых – 26-этажная пирамида, рассчитанная на 1,2—1,5 тыс. жителей – наверное, самый известный из проектов специализированной арктической архитектуры. Изображение этой пирамиды вошло даже в фильм «Любить человека», где прототипом главного героя как раз был Александр Шипков. Но мало кто знает, что и внутри этой пирамиды должен был быть «город-сад».

«Внутреннее пространство пирамиды – цветущий сад, с оранжереями, зонами отдыха, спорта, игр, бассейном, аллеями. Жилая зона занимает 20 этажей с южной и западной стороны. Северный остеклённый фасад обеспечивает инсоляцию и естественную аэрацию сада и связывает внутреннее пространство с окружающей средой. Тем более что расположение жилых помещений, особенно спальных комнат, с северной стороны нежелательно из-за необходимости зашторивания оконных проёмов от лучей полуночного солнца». (28)

шипков.png

6. «Посёлок-порт» на 3500 жителей – «одно из последних проектных предложений ЛенЗНИИЭПа». «Портовый посёлок размещён в одном здании, в плане имеющем форму кольца. В этом кольце расположен зимний сад с искусственным микроклиматом, жилые и общественные помещения: детские сады и ясли, школы и магазины, спортивные и зрительные залы. Зонирование помещений различного назначения по секторам кольцевой застройки позволило обеспечить жилые секции наилучшей инсоляцией. Внутренний двор, образованный 7—9-этажной кольцевой застройкой, надёжно защищён от зимних метелей и сильных ветров, в то же время его площадки имеют хорошие условия инсоляции как прямыми солнечными лучами, так и отражённым светом от наклонных внутренних стен кольца. Часть двора, на которую попадает наибольшее количество солнечного света, приподнята в виде бетонного полукольца до уровня пола зимнего сада. Этот приём в летний период органически сливает два этих пространства, создаёт гармоничное природное окружение. В этом проекте, как, впрочем, и в некоторых других, наметилась тенденция отказа от идеи абсолютной замкнутости и изоляции пространства жилого дома-комплекса от природного окружения» (28—30).

кольцо.png

Остальные особенности северного проектирования тоже нашли отражение в книге – это невозможность чётко прогнозировать численность населения «пульсирующих» посёлков, необходимость более компактного размещения зданий («необходимость возведения зданий повышенной этажности (для компактной застройки) … посёлок на 10—30 тыс. человек в средней полосе будет занимать большую территорию и может быть застроен домами малой этажности. Тот же размер городского образования на Севере предполагает строительство протяжённых зданий повышенной этажности…» (14); необходимости дополнительных площадей для складирования (связанных с сезонностью доставки), идеи специальных сеансов ультрафиолетового облучения и т.д. Об этом уже хорошо известно, поэтому не будем останавливаться подробнее. Из интересных мелочей, которые, напротив, забываются – необходимость дополнительных площадей, «необходимых для хранения верхней одежды» (19).

А вот какими методами можно обеспечить северянину комфортное телесное общение с природой? В большинстве случаев идея реализуется в виде зимних садов, нежно лелеемых северянами в рамках имеющихся площадей и бюджетов в детсадах и больницах, домах культуры и офисах производственных организаций. Даже в вахтовом посёлке приходилось видеть тайно выращиваемый в подсобке огуречный кустик – не на покушать, а на полюбоваться («Мы уже решили – созреет – мы его скормим Маше, самой молодой нашей сотруднице»).

Дорогущих городов под куполом так и не появилось. Какую создавать телесно-тёплую, душевную и разнообразную среду, содержание которой влезало бы в адекватные сметы (с опорой на современные, пришедшие за полвека технологии), – это уже вызов современным урбанистам.

Автор статьи в оранжерее Медсанчасти ООО «Газпром добыча Надым» (с благодарностью за экскурсию начальнику части Игорю Ярославовичу Герелишину).

***

Н.Ю. Замятина, канд. геогр. наук, доцент МГУ, ведущий научный сотрудник Высшей школы урбанистики имени А.А. Высоковского НИУ ВШЭ, зам. ген. директора Института регионального консалтинга.

Фотографии Н.Ю. Замятиной

Эксперты – об опорных арктических городах:

Представителям СМИ:

Экспертный центр ПОРА приветствует републикацию комментариев наших экспертов при условии указания ссылки на Проектный офис развития Арктики.