Анна Ридигер – о рисках при проведении этнологической экспертизы

Имеющихся правовых механизмов недостаточно для установления устойчивого партнерства между промышленными компаниями и коренными народами. Как в этом помогает этнологическая экспертиза и с какими сложностями можно столкнуться при ее проведении, поясняет эксперт ПОРА Анна Ридигер, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник ФГБНУ «ВНИРО», заместитель директора Национального комитета экологической безопасности.

Необходимость проведения этнологической экспертизы (далее - ЭЭ) для изучения изменений положения и состояния этнических общностей в современных условиях обсуждается в различных сферах как на уровне государственной власти, так и в научном сообществе.

Проведение ЭЭ создает большие возможности для сбора полевых материалов, определяя воздействие на все сферы жизни коренного населения, позволяя представить взгляд коренных жителей на трансформации в социально-экономической и этнокультурной сфере. В современных условиях ЭЭ может служить научной основой для выработки политики промышленных компаний в отношении коренных народов, регламентов их деятельности, учитывающей как потребности и интересы аборигенов, так и возможности для создания благоприятного климата в регионе для развития промышленной деятельности.

Это особенно важно с учетом экологических проблем, к которым можно отнести и изменение климата, и масштаб накопленного загрязнения, и уровень экологического сознания работников, и, наконец, сужающееся экологическое законодательство в сфере экологический экспертизы для промышленных компаний. Экологическому праву в современной российской Арктике отводится второстепенная роль, и оно стало недостаточным для обеспечения снижения негативного воздействия хозяйственной деятельности. 

Негативные экологические последствия деятельности компаний, загрязнения окружающей среды на Севере способны приобретать катастрофический характер, вызывая возмущение не только у коренного, но и у всего местного населения. Особо пагубно загрязнения могут сказываться на представителях КМНС, занятых в традиционных отраслях хозяйства, так как их жизнеобеспечение зависит от возобновляемых природных ресурсов, от состояния пастбищ и водоемов. Многие из них не верят в возможность минимизации ущерба, а тем более в то, что предприятия могут работать без опасных экологических последствий. И практика проведения ЭЭ не всегда опровергает их опасения.

Можно вспомнить общественный резонанс, возникший, когда экспертиза на акватории Тазовской губы сочла, что реализация промышленного проекта не повлияет на уклад жизни коренного населения. Позиция большого бизнеса в подобных ситуациях понятна – решение основной задачи, связанной с добычей любых природных ресурсов, порой затмевает задачи житейские. При этом в ходе ЭЭ было отмечено почти единодушное мнение рыбаков о серьезных негативных последствиях ввода в эксплуатацию проложенного дюкера (напорного трубопровода). Местное ненецкое население утверждает, что сильная вибрация и гул, исходящие от трубопровода, отпугивают поднимающуюся на нерест рыбу, затрудняют и задерживают ее миграцию. Рыба начинает массово переходить через трубы только при устойчивом северном ветре, когда в Тазовской губе существенно поднимается уровень воды. (Как ихтиолог и эколог, поддерживаю это мнение).

А ведь рыба – это фактор выживания коренных народов. Для северного населения традиционен лов рыбы сетями и неводами в тундровых водоемах, реках. Главными объектами промысла издавна были: щокур (чир), сырок, пыжьян, ряпушка, щука, налим, язь, окунь и плотва, реже – муксун, нельма и осетр. Нередко обедневшие пастухи становились рыбаками, чтобы накопить средства для восстановления стада. Кочующие оленеводы, особенно владельцы средних и небольших стад, всегда активно занимались рыболовным промыслом. Вообще, как показывает практика, основу питания оленеводов и их пастушеских собак составляла не оленина, а именно рыба. Рыба также чрезвычайно важна как источник белковой пищи для пастушеских собак. Прежде всего, для них осуществлялась заготовка сушеной рыбы в весеннее и летнее время (в основном – окунь и щука). 

Правильно же организованная и проведенная ЭЭ способна минимизировать негативные последствия управленческих решений, промышленных и других проектов на жизнь людей. Она может рассматриваться как форма участия научного сообщества в общественной жизни и как средство защиты прав на культурную самобытность при разрешении конфликтов, связанных с природопользованием и управлением культурным многообразием.

Эксперты – об этнологической экспертизе:

• Сахамин Афанасьев – Якутия выступает за принятие закона об этноэкспертизе на федеральном уровне
• Елена Гладун – развитое законодательство об этнологической экспертизе способствует сохранению этносов
• Василий Захаров – о смысле и целях этноэкспертизы и СПОС
• Сергей Неустроев – как изменить федеральное законодательство в части этноэкспертизы
• Сергей Никоноров – об этнологической экспертизе как научном исследовании
• Сергей Никоноров – о необходимости принятия федерального закона об этнологической экспертизе
• Алексей Новожилов – о современных проблемах этнологической экспертизы в России
• Анна Ридигер – о рисках при проведении этнологической экспертизы
• Ирина Самсонова – как доработать законодательную базу по этнологической экспертизе
• Сергей Тимошков: - в ООН неоднократно отмечали положительный российский опыт этнологической экспертизы
• Наталья Филиппова – как улучшить качество правового регулирования этноэкспертизы
• Алексей Цыкарев – увеличивающаяся нагрузка на Арктику диктует принятие федерального закона об этноэкспертизе
• Сенатор Елена Шумилова : этнологическая экспертиза помогает создавать симбиоз промышленников и коренного населения